Андреева Т.В. Тайные общества в России в первой трети XIX в.: правительственная политика и общественное мнение. СПб.: Лики России, 2009 - 912 с.

Андреева Т.В. Тайные общества в России в первой трети XIX в.: правительственная политика и общественное мнение. СПб.: Лики России, 2009 - 912 с.

Аннотация
Данная работа посвящена сравнительному исследованию позиций правительства и общества в отношении важнейшей социальнополитической проблемы первой трети XIX в. — проблемы тайных обществ, попытки дворянской «военной революции», связанной с выбором оптимального и адекватного российским условиям пути развития страны, стратегии и тактики преобразований.

Проблема конспирации в России в первой трети XIX в. рассматривается в контексте формирования различных моделей взаимоотношений власти и общества, внутренней и внешней политики, идеологических процессов. В монографии декабризм изучается как составная часть конспиративного движения, включавшего нелегальные организации всех типов и видов — масонские ложи, досуговые объединения, неполитические союзы, политические общества.

Автор, используя главным образом архивные материалы, показала, что появление тайных политических организаций в России было обусловлено социальными процессами и отражало различные способы, используемые властью и обществом для решения проблемы кардинальных реформ. Официальная позиция в отношении конспирации, являясь составной частью внутренней политики, менялась вслед за изменением общего правительственного курса

Рецензия
Павел Владимирович Ильин.
Новая веха в изучении истории общественного движения во взаимосвязи с правительственной политикой и развитием общественных институтов в России в первой половине XIX в.

Фундаментальный труд доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургского института истории РАН Т.В. Андреевой – результат многолетней плодотворной исследовательской деятельности. Результат этот, вне всякого сомнения, весом и значим для отечественной исторической науки, и не только в содержательном отношении. Он обращает на себя внимание и с формально-количественной стороны: это не только рецензируемая монография, выполненная по теме докторской диссертации1, соответствующая по своему объему двум или трем стандартным монографическим работам, но и серия исследовательских статей, отмеченных новаторской постановкой целого ряда вопросов, затрагивающих теоретический уровень осмысления проблем зарождения «образованного общества» и «общественного мнения» в российской истории, касающихся малоизученных и практически неосвещенных аспектов темы2, и публикация целого комплекса вновь вводимых в научный оборот, ранее неизвестных источников, выявленных в центральных архивных хранилищах благодаря многолетней, последовательной и систематической поисковой работе3, и важные в историографическом плане работы о выдающихся предшественниках, в том числе о крупном исследователе общественного движения начала XIX в. С.Н. Чернове4, и комментированная публикация его ранее не известного труда о П.И. Пестеле5, и, нако¬нец, текст диссертационного исследования на соискание степени доктора исторических наук, успешно защищенного в Санкт-Петербургском институте истории РАН.
Количество статей, историографических и документальных публикаций, изданных в течение последнего двадцатилетия, глубокий уровень проработки основных вопросов, ставших предметом изучения в рамках рецензируемого исследования, в том числе впервые поставленных или освещенных с новой точки зрения, высокие оценки, которые получили научные труды Т.В. Андреевой со стороны коллег-историков и интересующихся читателей6, – все это позволяет заключить, что автором был заложен надежный фундамент для обобщающего исследования, которое способно вывести изучение общественной жизни России начала XIX в., во всей ее полноте и в тесной взаимосвязи с правительственной политикой и развитием общественного мнения и общественных институций, на новый уровень.
Оценивая столь масштабную работу, за которой – многолетний кропотливый труд историка, сотни просмотренных и изученных архивных дел и библиографических единиц, прежде всего необходимо отметить те важнейшие особенности, которые отличают это исследование от других, в том числе – от основополагающих, научно значимых трудов, имеющихся в историографии. И здесь нельзя пройти мимо первой важнейшей особенности работы Т.В. Андреевой: она системно и многоаспектно освещает феномен тайных обществ – той формы самоорганизации, самодеятельности общественных сил, которая была свойственна эпохе конца XVIII – начала XIX в. в Европе и России – когда общественная активность, под воздействием целого ряда факторов, постоянно и неуклонно развивалась, но была еще скована традиционными сословно-фе- одальными институтами, жесткой регламентацией, установленной монархической властью, неразвитостью общественной самоорганизации, незрелостью общества как социального института и т.д.
Исторический феномен тайных обществ и его существование на протяжении первых десятилетий XIX в. – предмет, все еще недостаточно изученный, несмотря на десятки специальных работ. Новое, углубленное, всестороннее и тщательное рассмотрение зарождения и развития этой формы общественной активности на современном уровне исторических знаний и методологии наделено несомненным научным значением и должно принести немаловажные результаты. Актуальность и научная значимость данной проблематики подчеркиваются тем обстоятельством, что в последние годы вышли в свет специальные исследования, авторы которых подвергают специальному изучению феномен тайных обществ в контексте общественного движения эпохи, проводят ихтипологизацию, дают сравнительный анализ между формами конспирации в России и Европе7. Тем самым продолжающееся внимание отечественных историков к тайным обществам как специфическому феномену определенной исторической эпохи, как своеобразному способу общественной деятельности в условиях феодальных и переходных обществ доказывает необходимость разработки данного круга вопросов для дальнейшего осмысления этого исторического явления, его роли в развитии общественных институтов и общественной мысли.
В книге Т.В. Андреевой самым подробным образом рассмотрены истоки существования конспиративных организаций, специфика «преломления» практики учреждения негласных и тайных кружков и обществ (как политического, так и неполитического характера) в России начала XIX в., основные этапы их эволюции, важнейшие факторы, влиявшие на широкое распространение этого явления, те основы («матрицы») в общественном сознании, которые способствовали развитию данной формы самодеятельности общества в указанное время. Как представляется, с таким обилием собранных исторических данных подобного рода исследование ранее не проводилось, что позволяет заключить: работа Т.В. Андреевой вносит значительный вклад в изучение конспиративных организационных форм начала XIX в.
Другая важная особенность работы Т.В. Андреевой состоит в том, что в ней не только самым тщательным образом прослеживается эволюция различных конспиративных форм в России в первые десятилетия XIX в. во всем их многообразии – от кружков и «клубов» к развитой тайной политической организации, но также предметно, на собранном автором многочисленном источниковом материале рассматриваются системные связи, которые соединяли это историческое явление с современными ему властью и обществом. Причем речь идет не только о «прямых связях», подразумевающих непосредственное воздействие общественно активных сил на окружающее их общество и на власть (равно как и обратные влияния), но и «косвенном воздействии» реального существования этой формы общественной активности – через восприятие ее властью и обществом, через «образы» «Тайного общества», существовавшие в представлениях современников (в том числе отразившиеся в публицистической литературе). В этом, как представляется, состоит одно из качественных отличий монографической работы, придающее ей подлинно новаторский характер.
Разумеется, при всем этом, исследование Т.В. Андреевой наследует значительной историографической традиции, которая, несмотря на свою плодотворность, долгое время в силу разных обстоятельств не могла выразиться в полной мере. До революции 1917 г. – по естественным причинам, почти всегда ограничивающим историков на раннем этапе исследования: еще не хватало данных, многие архивы были недоступны, а кроме того, господствовали, с одной стороны, официально-охранительная идеологическая доктрина, с другой – резко оппонирующие ей публицистические схемы, ограничивавшие поиск научной истины. В советскую эпоху, при значитель¬ном обогащении документальной базы, идеологические догмы, жестко отделявшие «движение декабристов» от современных ему идейных течений и общественных явлений, сводившие правительственную политику царствования Александра I к задачам сохранения основ самодержавного строя и «заигрыванию с либерализмом», также не позволяли приблизиться к подлинному историзму в освещении проблем общественной истории начала XIX в. Тем не менее имена таких видных историков, как А.Е. Пресняков, С.И. Чернов, А.В. Предтеченский, В.В. Пугачев8, должны быть названы в качестве предшественников автора настоящей работы. Это исследователи, для которых было важно избегать предвзятых схем, навязываемых идеологизацией научного труда,оставаясь в пределах историзма, стремиться отразить прошлое во всем его многообразии, приблизиться к более глубокому и объективному взгляду на рассматриваемые чрезвычайно сложные явления общественной и идейной жизни начала XIX в.9 На излете советской эпохи, с освобождением от давления идеологических схем, появилась возможность объективного, непредвзятого,'системного исследования общественного движения и правительственной политики как единого предмета изучения. Публикация монографического труда С. В. Мироненко10 оказала существенное влияние на последующую историографию, осветив ключевые моменты эволюции правительственного реформаторства в неразрывной связи с общественным движением эпохи, общественным либерализмом. Думается, что в ряду названных имен исследователей, трудам которых присущи стремление к научной добросовестности, системность исследовательского подхода, внимание к различным идейным течениям (а не только к одному из них, наиболее «интересному» для автора), приближение к подлинному историзму, должно стоять и имя Т.В. Андреевой.
С нашей точки зрения, заложенные в основание проведенного исследования методологические принципы, свойственная ему высокая степень документальной оснащенности, уровень аналитической обработки и осмысления собранного материала, качество сделанных на этой основе обобщений – все это позволяет заключить, что рецензируемый труд находится в числе основополагающих работ в данной области исторической науки. Учитывая те сковывающие предшествующие поколения историков идеологические ограничения, которые оказывали на их труды определенное влияние, можно уверенно заключить, что столь обширная панорама явлений общественной жизни России начала XIX в., объективно представленная во взаимосвязи с правительственной политикой и развитием общественного мнения, в рецензируемом труде дается впервые.
Принципы и методология исследования Т.В. Андреевой предполагают внимание к самым разным научно обоснованным точкам зрения, имеющимся в историографии. Автора интересует, прежде всего, наиболее ценное и важное в наследии каждого историка, а не его ошибки и недостатки его трудов. Для исследователя представляется существенным присутствие в науке разных точек зрения по тому или иному вопросу, что позволяет извлекать «зерно истины» из всего богатства сделанных разными авторами наблюдений, приближаться к наиболее взвешенным и выверенным оценкам. Это в полной мере демонстрирует обширнейший, строго структурированный по проблемно-хронологическому принципу историографический обзор, с четким выделением и характеристикой основных идейных направлений и концептуальных школ в рамках общей научной традиции, предпосланный к основной ча¬сти монографии (с. 12-83). К сожалению, не все исследователи следуют такому строго уважительному подходу к работам своих предшественников и современников, акцентируя внимание исключительно на ошибках и концептуальных недостатках других авторов, при этом рассматривая собственный результат как окончательный и не подлежащий сомнению, что, разумеется, затрудняет конструктивный научный диалог. Подобные авторитарные подходы к научной коммуникации нельзя признать продуктивными, способствующими дальнейшему продвижению вперед научных разработок и поиску научной истины.
Еще одна существенная особенность исследования, определяющая его место в историографической традиции, – это его большая насыщенность документальным материалом и, следовательно, фактологией, разнообразными конкретно-историческими наблюдениями11. Это богатое фактографическое описание базируется на прочном фундаменте – проведенном исследователем сборе возможно более полной информации по рассматриваемым сюжетам, что, в свою очередь, основывается на масштабной архивно-поисковой и источниковедческой работе. Нельзя в этой связи не обратить внимания на источниковую базу исследования, которая не просто богата и многообразна, но и тщательно проанализирована и систематизирована. Обширный обзор только основных привлеченных документов занимает более 40 страниц текста монографии (с. 84-129), архивные материалы извлечены из практически всех основных (более 10) архивов, хранящих документы по рассматриваемому комплексу проблем. Привлечено большое количество архивного материала, который не изучался предшествующими исследователями, прошел мимо их внимания и теперь полноценно вводится в научный оборот, использован значительный массив изданных документов, часть которого также редко использовалась историками. Столь значительная база первоисточников позволила автору осуществить задуманное масштабное исследование. Таким образом, монографический труд Т.В. Андреевой – это еще и масштабная сводка данных по истории общественного движения первой трети XIX в., сформированная благодаря многолетней плодотворной архивно-эвристической и источниковедческой работе автора.
Конкретные выводы, оценки и гипотезы автора исследования, несомненно, наделены историографическим значением и служат задачам дальнейшего изучения проблем общественного движения и общественной мысли начала XIX в. В рамках настоящей рецензии невозможно провести их предметный обзор, дать оценку даже основным заключениям и наблюдениям автора обширного исследования; это может быть задачей отдельного отзыва. Сделаем лишь несколько общих наблюдений, которые послужат иллюстрацией к особенностям исследовательских подходов автора.
Значительное место в рецензируемой работе отведено декабристским тайным обществам, и это полностью оправдано тем, что декабристская конспирация была наиболее организованной и развитой частью политически мотивированных тайных обществ в России начала XIX в., обладая не только выработанными уставными документами, но и программой действий, разработанными проектами государственных преобразований. Автор справедливо отмечает закономерную эволюцию «Тайного общества» декабристов в той меняющейся общественной обстановке, что сопровождала эту эволюцию, и в контексте развития правительственной политики – от дружеских кружков, наполненных политическим содержанием, до строгой военной конспирации и организации заговора 1825 г.
В исследовании проведе; ;о обоснованное разграничение двух исторических явлений – «Тайного общества» и «заговора декабристов». Автор показывает, что нельзя, вслед за официозными идеологическими конструкциями, современными декабристам, и далее – вслед за историографией советского времени, абсолютизировавшей «революционное движение» и наделявшей любую оппозиционную политическую программу чертами радикализма (в организационном и тактическом аспекте) относить принципы заговорщической деятельности ко всему потоку конспиративных форм декабристов, на всем его протяжении. Идейно, политически и организационно феномен «Тайного общества» наследовал историческим явлениям иной традиции – просветительской конспирации, тайному объединению сторонников реформ и многосторонней, разнообразной, протяженной во времени просветительской деятельности. Как показано в исследовании, постепенная эволюция участников «движения тайных обществ» к более радикальному модусу политической активности происходила под влиянием реакционных перемен в правительственной политике и примеров «военных революций» в странах Европы. Он хотя и привела часть политически активных представителей либерального в своей основе движения к мысли о радикальных действиях, но тем не менее принципиально не изменила у большинства из них либеральных основ политического мировоззрения, отразившихся на уровне политической программы. Таким образом, на основе выводов, сделанных на богатом и разнообразном источниковом материале, автор исследования, на наш взгляд, совершенно справедливо не отводит значительного места политическому радикализму в декабристском «Тайном обществе», ставит его в общий контекст общественного движения либерально-просветительского характера.
В отличие от определенной части историко-публицистической литературы последних лет, которая не утруждает себя поиском исторических подтверждений и серьезным анализом исторических данных, а всего лишь воспроизводит советскую схему «революционного движения» и только заменяет оценку радикального модуса политической деятельности с «плюса» на «минус», рецензируемое исследование служит еще одним убедительным доказательством того, что подлинно научная историография давно и всерьез акцентирует внимание не на ситуатив¬ном радикализме политических средств, избранных декабристами в момент династического кризиса 1825 г., а на либеральной политической программе, которая многие годы разделялась декабристами и предусматривала в том числе и нерадикальные способы политического действия.
Хотелось бы специально отметить в этой связи, что работа Т.В. Андреевой не только свободна от упрощенной и тенденциозной «революционизаторской концепции» (которая долгое время была свойственна исторической литературе в советский период, а в настоящее время на¬ходит себе благоприятную почву в исторической публицистике разного уровня), но и, на наш взгляд, полностью лишена вредного влияния современных модернизаторских схем и спекулятивных конструкций. Речь идет о неисторических сравнениях и субъективных построениях, от которых, к сожалению, не свободны и некоторые современные историки, допускающие в своих работах (в угоду ли новому социальному заказу, или следуя желанию представить на суд публики «новаторскую точку зрения», порывающую со всей предыдущей научной традицией) модернизирующие или произвольные обобщения, необоснованные «гипотезы» и «версии». Все это в настоящее время оказывает существенно вредное воздействие на ход научного изучения в рамках данной проблематики.
Исследовательские методы и принципы Т.В. Андреевой противостоят указанной негативной тенденции. На наш взгляд, в рецензируемой работе совершенно справедливо уделяется внимание критике спекулятивной и необоснованной «версии» о якобы имевшей место в условиях следственного процесса над декабристами 1825–1826 гг. трансформации обычных «дружеских связей» и практически случайного «набора» «вольнодумцев» в организованное тайное общество12. Об этом приходится говорить специально, поскольку выдумка о едва ли не полной «фабрикации» деятельности тайного общества декабристов на следствии, по внеисторической аналогии с инсценирован¬ными процессами XX в., – автор которой сознательно «не замечает» свидетельств целых видов исторических источников (не укладывающихся в его схему), – к сожалению, одно время нашла некоторую поддержку у ряда петербургских исследователей (занимающихся, правда, проблематикой совсем другого рода).
Исследование Т.В. Андреевой свободно и от получившей распространение в последнее время недооценки значения организационных форм и правил, начал конспиративности в представлениях и реальной деятельности участников общественного движения начала XIX в.13, в действительности столь свойственных этой исторической эпохе с ее масонскими уставами, строгим соблюдением предписанных устазными документами требований, иногда вопреки незначительному «наполнению» конспиративных форм конкретным содержанием (досуговые закры¬тые общества, дружеские кружки и т.д.).
Безусловно, по каким-то неоднозначно интерпретируемым и дискуссионным вопросам, требующим дальнейшего изучения и осмысления, могут быть представлены разные точки зрения, могут возникнуть научные споры и конкретные возражения (к числу таковых следует, например, отнести следующие: причины и развитие политического кризиса междуцарствия, мотивы вступления в декабристское тайное общество тех или иных лиц, степень их «сознательного участия» в заговоре и т.д.). Это закономерно, ведь процесс исторического познания не обходится без проблемных сюжетов, вызывающих порой длительные дискуссии, которые в конечном счете приводят к более четкому и ясному пониманию существа вопроса, тем более что некоторые из них еще далеки от своего разрешения, в том Числе из-за состояния источниковой базы. В этой связи нельзя не отметить, что работа Т.В. Андреевой вносит весьма значимый вклад в процесс осмысления общественного движения в России первой половины XIX в., поскольку предлагает и обосновывает во многих случаях абсолютно новые точки зрения, дает свежие оценки, характеристики и объяснения – всегда обоснованные, базирующиеся на многочисленном, разнообразном и си¬стематизированном документальном материале, и, таким образом, заполняет существующие лакуны в изучении и интерпретации исторических данных.
Принимая во внимание все сказанное, нельзя не заключить, что монографический труд Т.В. Андреевой является весьма значительной вехой в отечественной историографии. И дело не только в самостоятельном исследовательском значении изучаемого комплекса проблем, напрямую связанных с историей общественного движения, общественной мысли, общественных институций, историей взаимоотношений власти и общества. Дело не только в указанной выше системности и многоаспектности исследовательского метода, положенного в основу работы. Дело еще и в том, что в современной историографии назрела ощутимая потребность в синтезе и обобщении накопленных данных, в концептуальном их изложении. Работа Т.В. Андреевой в значительной степени удовлетворяет этой потребности, поскольку на основе собранного обширного фактического материала, его систематизации и интерпретации представляет, по существу, современный концептуальный взгляд на единое общественное движение, непосредственно обусловленное состоянием современного ему русского общества и развивавшееся в тесной взаимосвязи с правительственной политикой. И, как мы пытались показать в настоящей рецензии, этот взгляд представлен в соответствии с потребностями объективного научного изучения на современном этапе развития исторической науки. Таким образом, рецензируемая работа – не только системно проведенное монографическое исследование, но и существенный прорыв вперед в концептуальном отношении, новое приближение к историзму в научной традиции. Подводя итог, необходимо заключить, что отечественная историография обогатилась новым, глубоко фундированным, обобщающим исследованием основополагающего характера, которое, несомненно, станет значимой вехой в разработке проблем общественного движения и общественной мысли начала XIX в. (в частности, истории тайных обществ декабристов), правительственной политики и идеологии этого времени.

1    См.: Андреева Т.В. Тайные общества в России в первой трети XIX в.: Правительственная политика и общественное мнение. Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. СПб., 2010. По сравнению с текстом диссертационной работы монография содержит раздел, посвященный проблеме генезиса и развития «общественного мнения» в указанную историческую эпоху.
2    Андреева Т.В. 1) Русское общество и 14 декабря 1825 года // Отечественная история. 1993. № 2. С. 153-175; 2) Николай I и декабристы (к постановке проблемы реформ) // Россия в XIX-XX вв. Сб. статей к 70-летию со дня рождения P.Ш. Ганелина. СПб., 1998. С. 140-147; 3) Александр I и русское общество // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX вв. Сб. ст. памяти B.C. Дякинаи Ю.Б. Соловьева. СПб., 1999. С. 168-187; 4) Противостояние: Константин и Николай// 14 декабря 1825 года. Источники, исследования, историография, библиография. Вып. 2. СПб.; Кишинев, 2000. С. 9-60; 5) Александр I и М.М. Сперанский: еще раз о «Плане всеобщего государственного образования» 1809 г. // Английская набережная, 4. Ежегодник Санкт- Петербургского научного общества историков и архивистов. СПб., 2001. С. 41-74; 6) Формирование общества как социального института, эволюция политических понятий «общество» и «общественное мнение» в конце XVIII - первой трети XIX в. // Власть, общество и реформы в России: история, источники, историография. СПб., 2007. С. 7-22; 7) Александр I и мифологема «всеевропейского заговора революционеров» // Вестник СПбГУ. 2008. Сер. 2. История. Вып. 4. С. 25-34; 8) Николай i и мифологема «всеевропей¬ского заговора революционеров» // Исторические записки. 2009. Т. 12 (130). С. 98-138; 9) Теоретический аспект проблемы обще¬ственного мнения в России во второй половине XIX - начале XX в. // Власть, общество и реформы в России в XIX - начале XX в.: исследования, историография, источниковедение. СПб., 2009. С. 256-268; и ряд др.
3    Николай I: Личность и эпоха. Новые материалы. СПб., 2007. 523 с.
4    Андреева Т.В. 1) Некоторые вопросы истории либерального движения александровского царствования в освещении С.Н. Чернова // Третьи мартовские чтения памяти С.Б. Окуня в Михайловском замке. Материалы науч. конф. СПб., 1997. С. 87-99; 2) Сергей Николаевич Чернов – ученый и человек // Чернов С.Н. Павел Пестель. Избранные статьи по истории декабризма. СПб., 2004. С. 5-62; 3) Историк и власть: Сергей Николаевич Чернов. Саратов, 2006. (в соавт. с В.А. Соломоновым).
5    Чернов С.Н. Павел Пестель. Избранные статьи по истории декабризма. СПб., 2004. 302 с.
6    См.: Мочалов И. Беда в железных перчатках [Рец.: Чернов С.Н. Павел Пестель. Избранные статьи по истории декабризма. СПб., 2004]//Родина. 2005. № 7. С. 100-102; Яров С.В. Рец.: Андреева Т.В., Соломонов В.А. Историк и власть. Сергей Николаевич Чернов. Саратов, 2006. // Вопросы истории. 2008. № 5. С. 174-175; Рудницкая E.Л. Рец.: Андреева Т.В. Тайные общества в России в первой трети XIX в. Правительственная политика и общественное мнение. СПб., 2009 // Вопросы истории. 2011. № 5. С. 172-173.
7    Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. Русские общественные объединения первой трети XIX в. М., 2003; Жуковская Т.Н. 1) Тайное общество декабристов: европейские влияния и российский контекст// Империя и либералы. Материалы междунар. конф. СПб., 2001. С. 52-64; 2) Тайные общества первой четверти XIX в. и организационные модели декабризма //14 декабря 1825 года. Источники, исследования, историография, библиография. Вып. 5. СПб.; Кишинев, 2002. С. 63-94; 3) Правительство и общество при Александре I. Петрозаводск, 2002 (Гл. 5. Тайные общества 1810-1820-х гг. как исторический феномен).
8    См.: Пресняков А.Е. Тайные общества и общественно-политические воззрения декабристов//Каторга и ссылка. 1925. Кн. 8 (21). С. 35-64; Чернов С.Н. У истоков русского освободительного движения. Сб. ст. Саратов, 1960; Предтеченский А.В. Очерки обще¬ственно-политической истории России в первой четверти XIX в. М.; Л., 1957; Пугачев В.В. О специфике декабристской революцион¬ности (некоторые спорные вопросы) // Освободительное движение в России. Сб. науч. трудов. Саратов, 1971. Вып. 1-2.
9    Ввиду сказанного не случаен давний интерес автора исследования к некоторым наиболее видным историкам этого направле¬ния. Отметим в этой связи, что рецензируемая работа включает в себя основательно проработанный, подробнейший и систематизированный обзор предшествующей историографии, заключающий в себе множество глубоких характеристик трудов историков, четко высвечивающий достижения предшествующей научной традиции. Уместно при этом отметить, что содержательные историографические исследования и публикации Т.В. Андреевой внесли принципиально важный вклад в изучение научного наследия таких заме¬чательных историков – знатоков эпохи, как С.Н. Чернов и А.Н. Шебунин.
10    Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.
11    В частности, подкупает особый интерес автора не только к лидерам, заметным фигурам в общественном движении, но и к рядовым, малоизвестным участникам исторического процесса, что позволяет представить рассматриваемые события и явления более объемно, насыщенно и полнокровно.
12    Потапова Н.Д. 1) Следствие по делу «декабристов». Деятельность органов расследования и ее результаты. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1999; 2) «Что есть истина?» Критика следственных показаний и смена исторических парадигм (еще один взгляд на проблему «движения декабристов») // Исторические записки. Вып. 3 (121). М., 2000. С. 285-329.
13    Эта тенденция в разной степени нашла отражение в некоторых, в том числе важных с историографической точки зрения, трудах последнего времени по истории декабристов и тайных обществ в России первой половины XIX в., не исключая упомянутого исследования В.М. Боковой «Эпоха тайных обществ» (М., 2003).

КЛИО. Журнал для ученых. 2012. № 7 (67).

Автор:  Павел Владимирович Ильин
кандидат исторических наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники РАН, ассоциированный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН (Санкт-Петербург) Тел.: (812) 534-28-28; E-mail: pavil@pi9402.spb.edu
 

Тип:  Рецензия